Оскарас Коршуновас, 40-летний литовский режиссер и одна из главных фигур нового европейского театра, ставит Шекспира в Александринке. От других режиссеров его поколения Коршуноваса отличает неутолимая жажда к анализу. Он интерпретирует пьесу как дотошный театровед — и лучше любого театроведа интерпретирует собственный спектакль. Вот и шекспировскую комедию он аттестует как пьесу «о театре, об игре, о творчестве как единственной возможности понять себя в окружающей нас реальности».
Драматический |
16+ |
Оскарас Коршуновас |
3 часа, 1 антракт |
Новый сезон в Александринке открылся премьерой, которую ждали все лето, — «Укрощением строптивой» Оскараса Коршуноваса. Не каждый день и даже не каждый год в Петербурге ставят спектакли видные представители европейской режиссуры, а сорокалетний литовец Коршуновас — определенно самый интересный представитель своего поколения. С первых работ Коршуновас исследует границы и возможности театра как такового — и Шекспир тут ему как нельзя кстати. Прошлой осенью Театр Оскараса Коршуноваса разыграл перед петербургской публикой «Гамлета», в котором весь мир представлял собой театр, окруженный надежнее тюремных решеток метафизической пустотой. Самоидентификация оказывалась возможной только в процессе исполнения ролей. Но фальшивые социальные роли тянули на дно, к убийству, к смерти. В «Укрощении» Коршуновас исследует позитивные стороны все той же тюрьмы. В нее попадает посторонний по имени Слай (Валентин Захаров) — у Шекспира медник-пропойца, у Коршуноваса лузер в растянутой футболке, потертых джинсах и с бутылкой бренди, который, поднявшись на александринскую сцену из зала, доверительно сообщает публике, что его бросила любимая.
«Укрощение строптивой» Коршуновас ставил еще до «Гамлета» в «Комеди Франсез», но упор в спектакле сделан на актерские индивидуальности, так что петербургский опыт вполне оригинален. Множество рук утягивают Слая за занавес, люди в черном баюкают его во мраке на черных тряпках кулис, подвывая по-собачьи. Рядом важно вышагивает некто Лорд, раздающий указания послушной своре, — герой Семена Сытника азартен, как все люди театра, и он тут главный: первый актер и режиссер в одном лице, его гримировальный столик, а также шкаф с костюмами и париками притулились в правом углу. Он поставил перед своей командой сверхзадачу: любым способом убедить Слая, что он — аристократ, страдающий амнезией. Идея смеха ради показать люмпену пьесу Шекспира перерастает в прелюбопытный опыт: Коршуновас и актеры Александринки исследуют принципы воздействия театра на девственно чистое в эстетическом плане сознание. В ход идут безголовая лошадь, исторические костюмы на манекенах, ударные инструменты и гитара, рок и поп, поворотный круг и бюсты античных и российских классиков, а также старая шекспировская история про то, как веронский дворянин Петруччо (Дмитрий Лысенков) укротил норовистую падуанку Катарину (Александра Большакова). Театр атакует неофита в стремительном ритме, который лишь набирает обороты благодаря неистощимой энергии и заразительности молодого артиста Лысенкова. Самое интересное — это следить за этапами погружения Слая в театральную игру, его постепенным преображением и обретением внутренней гармонии. Совершенно ясно, что теперь он останется работать в театре хотя бы и монтировщиком.