Драматический |
18+ |
Андрей Могучий |
23 декабря 2016 |
1 час 45 минут, без антракта |
Два джентльмена в черных котелках с серебристыми ангельскими крыльями деловито спускаются сверху по выдвижным лестницам на сцену и закуривают. Достав револьверы, джентльмены стреляют в человека, лежащего рядом в кресле в окружении зеркал и закрывающего лицо подушкой. После такого начала, изображающего фантазию главного героя о собственной смерти, ближайшие полтора часа зрители неминуемо проводят в ожидании уже предсказанного финала. Сочиненная Леонидом Андреевым в 1905 году история губернатора, отдавшего приказ о расстреле рабочих, превращается на сцене БДТ в тревожный гимн истории как таковой, не знающей правых и виноватых. Пронзительную полифонию создает музыка Олега Каравайчука, легенды Петербурга, а шум самой жизни врывается в спектакль со знаменитой «Симфонией гудков» Арсения Авраамова.
Режиссер Андрей Могучий не впервые обращается к мистически-философскому творчеству писателей-символистов Серебряного века. Одной из первых его работ в знаменитом Формальном театре стал спектакль по роману Андрея Белого «Петербург», действие которого также происходит в Первую русскую революцию. На этот раз постановка приурочена к столетию другой — Октябрьской революции. Теперь Могучий, уже в статусе одного из ключевых театральных режиссеров Петербурга и покрытого лаврами (и «Золотыми масками») реформатора БДТ, будто бы возвращается к истокам, реализуя на новом уровне изобретенные им когда-то, а теперь повсеместно используемые принципы этакого брутального иллюзиона.
Художник Александр Шишкин, известный своими работами в обеих столицах, давно работающий как с Андреем Могучим, так и, к примеру, с Юрием Бутусовым, здесь превзошел самого себя. Темное пространство сужается и расширяется, кабинет-гроб губернатора за секунды превращается в необъятную композицию, показывающую нам масштабы трагедии целой страны. Двигаются стены до боли знакомого казенного желтого цвета, неожиданно возникают длинные бильярдно-зеленые занавеси, оттеняющие мир черно-белый. Чуть экспрессионистский, характерный для Могучего видеоарт незаменим в партитуре спектакля: проецируемые на задник сцены лица артистов сменяются кадрами хроники — фокус зрительского внимания ловит то историческую правду, то сценическую.
Рассказ Леонида Андреева «Губернатор» — отклик на последствия Кровавого воскресенья. Текст от автора, сохраненный Могучим, читается вживую Василием Реутовым прямо из бенуара: просто и мудро звучат короткие отрывки из главок рассказа. Режиссер, в целом следуя букве автора, попутно переплетает «Губернатора» с другими андреевскими текстами (в частности, пьесой «Царь Голод») и изящно вписывает в общую партитуру отрывки из сатирических «Капричос» Гойи. В центре композиции все равно остается событие — убийство губернатора, на ожидании которого, собственно, и строится весь спектакль.
Губернатор в исполнении Дмитрия Воробьева получился честным и несчастным человеком. На его хмуром лице, которое зритель увидит и в зеркалах, и вблизи, и на большом экране, отражается огромная внутренняя борьба долга мундира и души. В руках у губернатора только платок — тот самый, взмах которым направит на зрителей десятки винтовок, и вот на сцене, словно настоящие, аккуратно сложены десятки трупов. Абсолютно лишенная пошлости тоска губернатора наедине со своей совестью — уже большая заслуга Воробьева. «Пожалейте меня кто-нибудь», — кричит он своей подушке, но тревожное напряжение только нарастает — оно не уйдет и с выстрелом рабочего из револьвера.
«Губернатор» Могучего — спектакль не исторический, но и не политический. Он не намекает на конфликт интеллигенции Петербурга с городскими властями и не рассказывает про революцию, случившуюся сто лет назад. Это одновременно и пророческий удар под дых, и мистическое напоминание о никогда не исчезавшем ужасе, который творит с людьми история и люди друг с другом.